Тарас Григорьевич Шевченко

Художник Сошенко, известный тем, что первый заметил художественное умение молодого крепостного Шевченко, а впоследствии стал его хорошим приятелем, любил позже рассказывать о том, которое препятствовало Тарасу Григорьевичу быстро приобрести славу художника:
- Придешь, бывало, к нему: стоит на пюпитре начатая им картина в таком же состоянии, как и неделю тому назад, а он скоренько прячет в ящичек бумагу со своими стихотворениями.
"Что это ты, Тарасе, делаешь? Все свои стихотворения составляешь вместо того, чтобы кончать картину. Когда взялся учиться рисовать, то и работай постоянно, а не отрывками".
"Но что же делать, когда света мало в вашем Петербурге: пока разведешь на палитре краски и начнешь рисовать, уже и темно, пора и кисти мыть!"
Так, бывало, лжет. А если бы меньше писал своя "Екатерина" и "Наймитки", хороший бы из него маляр, был.

в 1843 году Шевченко полюбил Феодосию (Тодосю), дочь попа Григория Кошиця,в которого когда-то батрачил. Девушка ответила на чувство поэта, они уже собирались обручиться. Но родители Феодосии были против брака и пытались всякими хитростями их разлучить. Они пытались сделать их крещенными родителями, но эта попытка не прибегла. В конечном итоге, родители просто отказали в благословении молодым и поэт отступился. Сама же Тодося любви не отреклась, она отказалась выходить замуж, а вскоре обезумела из тоски и умерла 1844 года.

Когда Шевченко стал в Петербурге модным портретистом и начал зарабатывать хорошие деньги, у него появилось влеченье к "бонтону" и модной одежды (как отплата за нищенское детство и юность). Он посещал красивые рестораны, носил изысканную одежду, а с особенным удовлетворением описывает в дневнике приобретения резинового плаща-макинтоша, которые едва лишь появились в Петербурге. Плащ стоил 100 карбованцев - сумма на то время достаточно большая (в археологической комиссии Тарас Григорьевич работал за 150 на год). Даже во время ссылки Шевченко не потерял вкус к жизни - одна из записей "Журнала" посвящена хорошим кистям, присланным товарищем, и гаванским сигарам, которые были подарком.

В 1845 году Шевченко продал свои произведения издателю за 1500 карбованцев - фантастическую на то время сумму (для сравнения - в 1843 он работал в археологической комиссии за 150 руб. на год, а самого Шевченко выкупили из крепостничества за 2500 и такой суммы не было ни у кого из друзей, пришлось устраивать лотерею. А собственно произведений было не так много: “Кобзарь” 1840 содержал 8 стихотворений, добавились поэма “Гайдамака” и несколько поэзий.

Когда Шевченко арестовали, на нем был фрак, а он сам был чисто выбрит и имел вид, будто собирается на праздник. При аресте присутствовал киевский губернатор Фундуклей, который лично знал Шевченко.
- Куда это вы, Тарасе Григорьевичу, собрались? - спросил он.
- Я спешил к Костомарова на свадьбу боярином, - ответил Шевченко. - а пока в Броварах перепрягли коней, то принарядился.
- Эге! - ответил Фундуклей, - так куда суженого, туда и боярина.

Во время следствия по делу Кирилл-Мефодиивского общества Шевченко был спокоен и бодр. Ему сочувствовали много офицеров и простые жандармы, и как-то один из них молвил к нему перед допросом:
- Вот оправдаетесь, Тарасе Григорьевичу, и тогда зазвучит ваша муза!
- Но какой черт нас сюда занес, когда не эта бесовая муза! - ответил поэт.

Когда Шевченко переводили в Новопетровск, в дороге он опирался на ивовую палку. Позже вонзил ее в землю на солдатском огороде и из нее выросло первое дерево в Новопетровску. Позже он по инициативе коменданта форта Ускова выбрал место для сада и сделал его план, и осенью в 1853 году его засадили. В 1857 году форт Новопетровский преобразован на город Олександривске. Сад стал городским и звался все время садом Шевченко.

Вернувшись из ссылки, Шевченко начал разыскивать рукописи тех своих произведений, которых не знал наизусть, в частности, поэмы "Еретик". Первую часть нашел его товарищ Г.Галаган, ее опубликовал журнал "Основа". в 1873 году львовский журнал "Правда" печатает первую и вторую части и просит читателей найти остальные. Однако полный текст найден лишь в 1906 году среди бумаг, забранных у поэта пішля ареста. Полный текст появился в "Кобзаре" 1907 года.



Шевченко похоронили в Каневе, хотя никакого завещания, кроме стихотворного, он не оставил. Однако именно там он собирался поселиться, пейзаж из каневских круч как можно точнее отвечает описанному в "Завещании". Уже в июне 1861 года киевский генерал-губернатор получил донос от помещика Парчевского о том, что на могиле Шевченко скрывается музыкант Гриць, который подстрекает крестьян к восстанию. В Канев сразу прибывшая полицейская комиссия, однако оказалось, что "все дело заключается в пустом страхе и неосновательных опасениях, навеянных слишком пугливым воображением". "Гриць" - то был художник Григорий Честахивский, который упорядочивал могилу Шевченко, временами общался с крестьянами и читал и даровал им произведения поэта.

Ликера Полусмакова, прежняя невеста Шевченко, прожила еще долгую жизнь. В 90-х годах ХІХ века она жила в Киеве, но до конца своей жизни не понимала роль Шевченко в жизни Украины. Но вспоминала о нем с уважением, а впоследствии переселилась в Канев и жила там до смерти, ухаживая за могилой Кобзаря.

Большинство изображений Шевченко после ссылки показывают его в шапке и тулупе. В конце 50-х годов ХІХ века украинская диаспора Петербурга "пустила" моду на народную одежду. Богатые помещики считали "шиком" прогуляться столицей в тулупе. Поэтому такой вид поэта - дань тогдашней моде. В повседневной жизни Шевченко носил обычный для того времени одел.

Из народных переводов
Когда Тарас Григорьевич жил в Киеве, то там он рисовал картины. Он был известен художник. Вот к нему зашел один большой господин и просит, чтобы Шевченко изобразил его.
Балакая с ним, Тарас Григорьевич быстренько начертил карандашом портрет того господина. Вот господин стал спрашивать Тараса Григорьевича:
- Сколько будет коштувать, когда изобразить из меня портрет?
Тарас Григорьевич пригласил из него сто пятьдесят карбованцев. А господин ему говорит:
- Что это вы так дорого хотите?
- Дорого? Тогда это будет стоить триста карбованцев.
Господин рассердился и пошел од его.
А Тарас Григорьевич взял портрет, который набрасывал карандашом из того господина, приставил к нему ослиные уши, понес в магазин и сказал продавцу:
- Появился этот портрет на витрине, а кто купит, пусть заплатит пятьсот карбованцев.
Вот идет раз господин улицей, смотрит - на витрине стоит его портрет, только с ослиными ушами. Он к продавцу, а там покупатель стоит и спрашивает:
- Сколько стоит осел, что на витрине?
- Пятьсот карбованцев.
Господин подошел и говорит:
- Этот портрет я заберу.
Вынул пятьсот карбованцев и заплатил. А покупатель стоит и говорит:
- Красивый осел, и не мне добрался.

На одной из почтовых станций надзиратель, записывая подорожную, в которой значился полицейский чиновник Гришков с арестованным, и удивляясь бодром настроении Шевченко, сказал:
- Из вида трудно познать, кто из вас арестован, а кто везет его.

Когда Тарас Григорьевич был на ссылке, княжна Репнина прислала ему письма. В письме она просила:
"Тарасе Григорьевичу, напишите, как вы живете?" Он прочитал, взял карандаш, краски и быстро под этими словами Репниной на ее же письме нарисовал себя в шинели, сгорбленного, замученного, а поруч солдата с нагайкой в руке, что шмаглював его по спине, и подписал: "Так, как видите". Больше - ни слова, так и послал ей.

Из народных переводов
Сидел как-то Шевченко над самым Днепром да и думал глибоку-глибоку мысль, как вот, гуляя, идут господин из панею таки здесь, над Днепром. Подошел господин вот к Шевченко, посмотрел на него поверх очков да и говорит:
- А что бы я думал одинокий? Живи и хлеб ешь, никаких тебе клопотів, не то, что у меня. За тем богатством и вверх некогда глянуть. Посмотри, у тебя уже голова поседевшая да и лиса стала. Вот я сколько имею крепостных, за всех думаю, а голова черная и кудрявая. Я не понатужусь думать о ком-то.
Шевченко ему на это отрезал:
- Поэтому правду говорят, что глупые председатели не лысеют, не седеют. А что вам, пане, никогда и вверх глянуть, то это правда - свинья тоже вверх не смотрит.

Вспоминает Наталия Ускова - дочь коменданта Новопетривского форту Ираклия Ускова. В этом форте Шевченко отбывал солдатство.
Когда какая-либо дама, насмехаясь из вайлуватості и неловкость Шевченко, заявляла, что у него трудно влюбиться, Тарас Григорьевич в ответ напевал с улыбкой российскую песню "Ходит ветер в ворот", особенно отмечая последний куплет:

Дунул ветер - и Андрей
Полюбился снова эгей
Дунет ветер еще раз -
И полюбится Тарас.

Приятель Шевченко О. Чужбинский вспоминал, что Тарас Григорьевич неохотно посещал представителей высшего света, так как нужно было обязательно одевать фрак.
- А не хочется мне натягать того фрака, чтобы он зслиз, - говорил поэт. - Ходим лучше на Днепр, сядем где-нибудь на круче и запоем.

Однажды Костомаров должен был неосторожность не принять Шевченко, передав, что он очень занят. Тогда Шевченко зашел в ресторан и попросил решетки ему непрестанно арии из опер Верди (Костомаров жил за стеной ресторана). Костомаров не выдержал, прибежал к ресторану и стал умолять Шевченко прекратить музыку.
Но Шевченко не сдавался и выкрикивал:
- Нет, нет, шкварте из "Трубадура", "Риголетто", "Травиати", я это очень люблю!



Однажды к господам Лизогубив, в которых гостевал Шевченко, приехали в гости соседская барышня. Желая понравиться известному поэту и художнику, впервые в жизни одела крестьянскую вышитую рубашку, сняв ее из своей служанки. Тот сразу заметил, что на девушке не свой наряд, но смолчал.
Барышня долго рассказывала, как она любит Украину, одел простой люд, песни, хвалила поэзии Шевченко. А затем внезапно спросила:
- Тарасе Григорьевичу, скажите, красивая из меня украинка ли?
- Действительно, вы красивая девушка, да еще и в вышитой рубашке, - ответил поэт. - Именно такие носят крестьянские девушки. Но запомните: они никогда не сдирают их из чужих плеч.

Известный музыковед Дмитрий Ревуцкий (брат композитора Левка Ревуцкого) вспоминал:
"Когда мне пришлось в 1902 году быть в селе Качанивци в роскошной усадьбе В. В. Тарновского, старый садовник Тарновского Андрей Никитович Кот привел меня к столетнему дубу на значительном расстоянии от барского дворца и сказал: "Здесь под дубом мой отец и другие крепостные еще старого Григория Степановича Тарновского сходились по ночам слушать, как Тарас Григорьевич Шевченко пел им песни. Он поет было, а люди плачут. Поэтому этот дуб и зовется Шевченковим" Сюда, под защиту старого великана лесов, убегает по вечерам от барской компании поэт-революционер. Это для них, своих друзей и любимцев, приезжает он, собственно, в Качанивку.

Народные слухи быстро "канонизировали" Шевченко. Во время жизни в Киеве он должен был привычку гулять подолом в белом костюме. Его начали называть "белым господином", а после ареста пошел слух, что "белый господин" хотел волю дать, а господа его в тюрьму посадили. После смерти, когда интеллигенция начала посещать могилу Шевченко в Каневе, среди подільских мещан з'явила слух, что могила "белого господина" зцілює от болезней и началось "паломничество".

Он не мог жить, чтобы не петь. Он пел, прячась от дьячка Богорского, пел в барской прихожей, в нарушение приказа своего господина, пел, когда его арестовывали, когда вели его к крепости, пел и в самой крепости
В семье С. Т. Аксакова, чтобы отблагодарить хозяевам за их теплый прием, Шевченко пропел несколько российских песен. И когда он закончил бурлацкую песню Волги, все были в восторге, а у Константина Сергеевича появились слезы на глазах. Художник Л. М. Жемчужников, который слышал Шевченко в канун его смерти, писал: "И тогда, когда пело искалеченное страдание, то в каждой нотке чувствовалась душа певца-художника, настоящего народного певца".

В ноябре 1911 года внимание общественности привлекла напечатанная в одном из московских журналов статья об украинцах, политических ссыльных. Редакция избрала какой-то угол Сибири, где обнаружила, что там находится 168 заключенных украинцев, из них 159 мужчин и 9 женщин. На вопрос редакции, что именно побуждало заключенных пойти на путь политических выступлений против царского правительства, большинство ответило: "Кобзарь" Шевченко.